Моя дочь крестилась и стала ходить в церковь. Шли одной дорожкой, а тут дорожки разошлись. Крестилась и я. Стала в церковь ходить, а выносить не могу. Настроение постоянно плохое. Состояние угнетенное. Все раздражает. Вечером с дочерью ссоры, а в церкви — бабки. Стою к исповеди. Опять замечание – что это ты кисти в кулаки сложила и к священнику идешь. Не могу в церковь ходить. Тяжесть бетонной плитой ложится на голову и плечи. Сама не знаю, что я тут делаю?

Дочь подружилась с инокиней в храме. Эта мать Валентина познакомилась со мной, и елейно здоровается каждый раз. Я как в театре, каком – то нахожусь. Только своей роли понять не могу. Так однажды плохо стало, что я сказала мать Валентине: «Не могу больше в церковь ходить. Сил нет. Игра какая – то». Не много слов сказала, но, видно такое было у меня сокрушение, что матушка как–то внутренне забеспокоилась и говорит остаться мне на скамеечке, а сама ушла. Вернулась и стала мне что–то говорить. Я ничего не понимаю. Только вижу, что она очень расстроена и участие принимает в моей печали. Долго она говорила. Я даже устала и отвлеклась. А она подает мне маленькую книжечку. В ней множество вопросов: «Вот подготовьтесь к исповеди по этим вопросам. Напишите на листе бумаги ответ на каждый вопрос совершенно искренне, а через два дня приходите на исповедь».

Стало мне интересно, что же это за вопросы? К вечеру собралась я готовиться к исповеди. Приготовила бумагу, ручку, пачку сигарет и открыла вопросы. Вопросы потрясли меня своей прямотой. Они были поставлены настолько неприкрыто прямо, что и ответов требовали таких же. Мне казалось, что есть вещи, о которых не принято говорить, а, значит, о них не надо и думать. А вопросы заставляли меня вспомнить то, что мне хотелось бы забыть. Внутреннее сопротивление было очень велико, но терпеть свою неудовлетворенность и раздвоенность я уже не могла. Началось сражение, столкновение, битва. Я писала, а в груди, в голове все грохотало, словно сыпались камни с горы. Что-то меня прямо разрывало на части. Все тайное, становилось явным для меня самой. Получилось 8 печатных листов с обеих сторон и не распечатанная пачка сигарет.

Через два дня прихожу на исповедь. Иду по дорожке к храму мимо большого очень старого каштана. Остановилась. Надо идти. В храм вошла, даже слышу плохо, такой шум внутри. Мысли прыгают: «Как же я покажу это все! Встала я последней в очередь на исповедь. Подаю батюшке свои листы – «Да Вы мне целую книгу написали» – весело говорит священник. Наклонила я голову, и стал о. Дмитрий читать один лист за другим с двух сторон. Только слышу шелест переворачиваемых страниц. Мысленно следую за текстом. Вот стоим мы с ним в полной тишине, а на самом деле битва продолжается, как на передовой линии фронта. Дочитал и молчит. Стою я мраморная – застыла от потрясения. Разорвал листы, подает: «Иди и не греши»! С какой-то невыразимой интонацией серьезности и сочувствия. Тихонечко беру благословение причаститься. Молча благословил. Отошла я в сторонку не на своих ногах.

Вышла к старому каштану. Солнцем залитый дворик церкви, цветы весело тянутся навстречу солнцу. Запах зелени, согретых солнцем камней. Как прекрасно жить среди этой красоты. Господи, Слава Тебе!

Бирюкова Лидия

Источник: http://foma.ru/ne-mogu-hodit-v-tserkov.html