Две другие черты [притчи о мытаре и фарисее] касаются мытаря. Прежде всего он знал, что он недостоин быть среди народа Божия, знал, что он грешник, то есть тот, кто отделен от Бога, кто разделен внутренне вихрем страстей, жадностью, страхом, ненавистью, вожделениями; что он в конфликте с окружающим, потому что для них он хищник, и что гордиться ему нечем. Он только мог надеятся, что Бог будет милостив к нему, что Бог прозрит глубже, чем его жизнь, чем его дела, чем что бы то ни было, кроме как то, что он также создан по образу Божию и что Бог разглядит в его внутренней потемненности и внешней отвратительности ту искру света, которая все еще роднит его с его Творцом - и не отвергнет его в конец.

И это привело его к такому состоянию, которое так дивно в нем: он не решился даже войти в область Божию, в святую область, какой был Храм, какой есть Церковь... И он стоял, и бил себя в грудь, и молился: Боже, милостив буди ко мне грешному!..

Вот чему мы должны научиться.

из проповеди митрополита Антония Сурожского